Души, которые сейчас в темнице.

William Branham.

Читайте аккаунт в...
Души, которые сейчас в темнице.

И потом, однажды я охотился, а это, похоже, как моя вторая натура, любовь к охоте. И я охотился там с одним парнем, с Джимом Пулом, славный малый. Помоему, его сын ходит сюда в церковь, маленький Джим, и замечательная семья. Я знаю семью Пулов. Мы с Джимми ночевали вместе, жили вместе ещё со школьных времён, когда мы были мальчуганами. У нас с ним по возрасту где-то полгода разница. И Джимми разрядил свою винтовку, и она прострелила мне обе ноги, совсем рядом, винтовка. Меня отвезли в больницу, и там лежал, умирая, в те дни не было ни пенициллина, ничего. И вот, под меня положили резиновую простыню, и я знаю, что в тот вечер... на следующее утро они собирались начать операцию.

Они просто взяли и вычистили рану; повырывало большие куски мяса, а они взяли ножницы и пообрезали их, а я держался за руки одного мужчины... и им пришлось держать, отрывать мои руки с его запястий, когда- когда они закончили. Я кричал и плакал, и вот так держался, а они вырезали ту часть ноги. Мне было четырнадцать лет, совсем мальчик.

И в ту ночь я пытался заснуть, и они... Я проснулся, и что-то плюхнулось. Это была кровь, по-моему, из вен вытекло почти два литра. И они... они сделали рентген и сказали, что выстрел пришёлся совсем рядом с артерией, с двух сторон, так что малейшая царапина разорвала бы её надвое, и у меня началось бы кровотечение. “Ну, - подумал я, - мне конец”. И я опустил вот так свои руки и поднял, и по рукам потекла кровь, я лежал в своей же крови. Я позвал, позвонил в звонок. Пришла медсестра и просто впитала её полотенцем, потому что они не могли ничего сделать.

И на следующее утро в таких измождающих обстоятельствах, знаете, в таком состоянии не делают переливание крови, так что- так что меня начали оперировать. Мне дали эфир. И когда я... Старый эфир, вы, может, помните, это старое анестезирующее вещество. И под этим эфиром, когда я проснулся, от эфира я проснулся через восемь часов. Мне дали так много, они думали, что я- я не проснусь. Меня не могли разбудить.
-----

Когда пробудился от этого эфира, со мной что-то произошло. Я всегда думал, что это было видение. Потому что я был так слаб, и я... Они думали, что я умираю. Она плакала. Когда открыл глаза и взглянул, я услышал, как она разговаривала, и потом я опять заснул, проснулся, два или три раза. И затем у меня было видение. И потом у меня было... Где-то семь месяцев спустя мне нужно было идти, чтобы вытащить из ноги осколки пуль и куски засаленной охотничьей одежды. И у меня пошло заражение крови, обе ноги распухли и увеличились вдвое, и они хотели отнять обе ноги до бёдер. И я просто... Я сказал: “Нет, давайте уж сразу отнимайте ещё выше, вот до сюда”. Мне этого было просто не вынести, понимаете. Итак, наконец, операцию сделал доктор Ридер вместе с доктором Пиртелом из Луисвилла, вырезали там, и вытащили всё это; и сегодня, благодатью Божьей, у меня отличные ноги.

Теперь, когда у меня было видение в этот раз, я думал, что перешёл из жизни в мучения. И семь месяцев спустя, здесь, в больнице имени Кларка Каунти у меня была вторая операция. И в этот раз, когда я пробудился, мне показалось, что я нахожусь на западе. У меня было ещё одно видение. И в небесах находился огромный золотой крест, и от креста излучалась Слава Господня. И я стоял с вот так поднятыми руками, и эта Слава вот так попадала мне на грудь. И я... Видение покинуло меня. Мой отец находился там и смотрел на меня, когда пришло видение.

Я всегда чувствовал, вы... Те люди, которые знают меня все эти годы, знают, что я всегда хотел отправиться на запад. Вы знаете, почему. Всегда что-то тянуло на запад. Потому что однажды астроном сказал мне то же самое, что мне надо отправляться на запад... Когда звёзды пересекаются своими орбитами и всё такое, я родился под этим знамением, и на востоке мне ни за что не преуспеть; мне нужно было ехать на запад. И в прошлом году я отправился на запад, исполнить желание всей своей жизни, понимаете, исполнить это.
-----

После того, как это видение пришло ко мне, а я был так слаб, и я потерял столько крови, и попал... мне казалось, что я погружался в бесконечную Вечность. Многие из вас слышали, как я раньше об этом рассказывал, и- и погружался в бесконечную Вечность. Сначала я продвигался как бы сквозь облака, а потом через тьму, и погружался всё ниже, ниже, и ниже. И вот, внезапно я оказался в мире погибших, и там я- я закричал. И я оглянулся, и вот, просто всё, не было никакой опоры. Я всё не переставал падать. Казалось, что буду падать всю Вечность. Никакой остановки, никакой.

И потом, как это видение отличается от того видения, [Смерть. Что тогда?] которое я здесь не так давно видел, был во Славе вместе с людьми, какой контраст! Но в том, когда я падал, я, наконец, я- я закричал, чтобы позвать своего папу. Конечно, совсем ещё ребёнок, так я и сделал. Я закричал, чтобы позвать папу, а папы там не было. И я закричал, чтобы позвать свою маму: “Поймайте же кто-нибудь меня!” А мамы там не было. Я просто падал, и тогда я закричал к Богу - там не было Бога. Там ничего не было.

И, немного погодя, я услышал самый мрачный звук, который я только слышал, это было самое ужасное чувство. Даже никак... Буквально, даже горящий огонь по сравнению с этим показался бы удовольствием. А эти видения никогда не ошибаются. Это было одно из самых ужасных чувств, которые я только имел, и что было... Я услышал звук, было похоже на какие-то терзания. И когда это произошло, я взглянул, и вот идут женщины. У них было зелёное, видел только их лица, и у них под глазами было зелёное. И было похоже, что глаза у них как бы заходили аж назад, как женщины сегодня красят свои глаза, вот так заходят аж назад, одни глаза и лицо. И они шли: “О-о, о-о, о-о, о-о!” Ужас! Я просто закричал: “О Бог, смилуйся надо мною. Смилуйся, о Бог! Где же Ты? Если Ты позволишь мне вернуться назад и жить, я обещаю Тебе, что буду послушным”. Вот, другого я сказать не мог. Так вот, Бог знает, и в тот день суда Он будет судить меня по этому высказыванию. Вот что я сказал: “Господь Бог, позволь мне вернуться, и я обещаю Тебе, что буду послушным”.

А когда в меня выстрелили, я и лгал, я делал почти всё, что только можно делать, только одно, что я говорю... Я могу прямо сейчас всё прояснить, пока я здесь стою. И когда я взглянул вниз и увидел, что меня чуть ли не надвое прострелило, я сказал: “Боже, смилуйся надо мной. Ты знаешь, что я никогда не прелюбодействовал”. Это единственное, что я мог сказать Богу. Я ещё не принял Его прощения, и всё остальное. Я просто сказал, мог сказать: “Я никогда не прелюбодействовал”. И потом меня отвели туда. И затем, я там зарыдал: “Боже, смилуйся надо мной. Я буду послушным, если только позволишь вернуться”, потому что я знал, что где-то существует Бог. Так что, кошмар, кругом эти исхудалые твари, а я был просто новоприбывшим. И самое ужасное, устрашающее, нечестивое чувство в этом... Похоже, как большие глаза, большие ресницы торчат вот так, и заходят назад, как у кота, вот так назад; и зелёное, как будто разъедены, или ещё как-то. И они были - они продолжали: “О-о, о-о, о-о!” О-о, вот так чувство!

Потом, за одно мгновение, я снова вернулся в естественную жизнь. Это меня обеспокоило. Я подумал: “О-о, мне бы только никогда не попасть в такое место; чтобы ни одному человеку не попасть в такое место”. Семь месяцев спустя у меня было видение, что стою на западе, и видел тот золотой крест, который спускался на меня. И я - я знал, что где-то существует мир обречённых.

Так вот, четыре недели назад я ещё не обращал на это особого внимания. Жена... Никогда не думал об этом в такие сроки. Где-то четыре недели назад мы с женой поехали в Тусон, чтобы сделать некоторые покупки. И когда мы сидели... Жена, мы спустились вниз, и - и там была кучка мальчишек-неженок с закрученными вверх волосами, знаете, как женщины делают, и - и спереди свисала чёлка, и такие очень задранные штаны, какие-то, по-моему, битники, или как вы их там называете. И они были там, и все на них смотрели, у них были вот такие здоровые головы, как у женщин, у которых эти причёски с начёсом, знаете. И они там стояли.
----

Так что я поднялся наверх, и я присел. И когда я присел, там был эскалатор, это было в универмаге Джей Си Пенни, и на эскалаторе поднимались люди. Мне, конечно, стало тошно, когда увидел, как заходили эти женщины; молодые, старые, и безразлично, обрюзгшие, молодые, и все в этих шортиках; их непристойное тело, и эти сексуально одетые женщины с вот такими здоровыми головами, идут там. И одна сходила прямо с эскалатора, прямо вот так поднялась туда, где я сидел в кресле, сидел там с опущенной головой.

Я обернулся и посмотрел. И одна из тех, что поднималась по ступенькам, говорила: “О-о”, на испанском другой женщине. Эта белая женщина говорила с испанкой. И когда я взглянул, во мне всё переменилось. Вот, я уже раньше это видел. Её глаза, вы знаете, как женщины сейчас делают, красят глаза (совсем недавно), как у кошки, знаете, вот так поднимают, носят очки “киски” и всё такое, знаете, глаза вот так подняты, а под глазами зелёное. Как раз это я и видел, когда был ребёнком. Вот стояла та женщина, совершенно верно. И я просто весь онемел, и начал оглядываться, а люди бормотали, знаете, болтали о ценах и обо всём остальном в магазине.

Похоже, что на мгновение во мне всё переменилось. Я взглянул и подумал: “Такое я и видел в аду”. Вот они, всё разъедено. Я думал, они стали такими из-за того, что побывали в аду, под глазами сине-зелёное. И вот стояли эти женщины, покрашенные сине-зелёным, точно так, как сорок лет назад было сказано в видении. Понимаете, это было сорок лет назад. Сейчас мне пятьдесят четыре; мне было четырнадцать лет. Так что где-то сорок лет назад, я... И это... Это, вообще-то, число суда, понимаете.
----

Тогда я подумал, когда заметил те разъеденные глаза на тех женщинах. Там были и испанки, и француженки, и индианки, и белые, и все вместе, но такие здоровые головы, знаете, торчали эти чёлки, как они зачёсывают их, вот такие здоровые, а потом припускают. Знаете, вы знаете, как это делают, закрепляют это таким образом. И потом эти разъеденные глаза, и глаза в краске, заходят назад, как кошачьи глаза. И они болтали, и вот я снова был там, стоял в универмаге Джей Си Пенни, снова в аду. Я- я- я так испугался. Я подумал: “Господь, в самом деле, я не умер, и после всего этого ты допустил меня попасть в это место”. И вот они идут, делают... вот так обходят, точно как в том видении, знаете, это даже было почти слышно ушами. Просто бормотание и болтовня людей, и эти женщины поднимались на эскалаторе и проходили там, и это: “О-о, о-о!” Вот были эти зелёные, непонятные глаза, и так томительно.

Читайте аккаунт в...
Души, которые сейчас в темнице.

И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,

Евреям 9:27